Есть ли в России реабилитация после заключения? Часть 2

Многое зависит от личности человека, организующего центр реабилитации заключённых. Иногда — от страны или региона, где функционирует подобная организация. Вот самые успешные примеры в Европе и России.

Франция, неправительственная организация «Центр помощи освобождающимся заключенным». 20−25 штатных сотрудников и столько же волонтеров. Основная идея: дать людям, которые выходят из тюрьмы, возможность обрести новый круг знакомых, которые не напоминали бы о тюрьме. Центр помогает им в поисках работы, дает талоны на питание в ресторане, специальные билеты для проезда в транспорте… Максимальный срок помощи — три месяца.

Латвия, Центр социальной реабилитации бывших осужденных. Директор центра Юрий Капустин убежден, что в тюрьму возвращаются потому, что не умеют жить на воле. Юрий прикупил под Ригой старый хутор и привел его в порядок вместе с первыми постояльцами — бывших зеков он уважительно называет партнерами. Многие из них уже обзавелись семьями, работают и приезжают в гости к своему «крестному отцу». Латвийский центр признан одним из самых успешных в Европе, а гостившая тут королевская чета из Голландии посчитала его самым лучшим.

В Карелии, в деревне под Петрозаводском, семья молодых предпринимателей год назад запустила деревообрабатывающий цех с помощью бывших осужденных. Есть у них и свое подсобное хозяйство. Насильно никого «из бывших» не держат — в деревеньке остаются только энтузиасты и люди, решившие действительно вернуться к нормальной жизни.

Тем, кто отсидел, зачастую требуется внимание, причем это не должно быть внимание нежной мамочки к своему сопливому сыночку, а строгое и взыскательное, как к ответственному и нужному работнику, который контролирует часть общего дела. Но создавать такие сообщества могут только сильные личности, которых (готовых возиться с бывшими заключенными), к сожалению, в мире не так уж и много. Воля и разум

Конечно, можно долго ничего не делать и ждать, когда же придет сильная личность и всех одухотворит. Также можно долго ждать помощи от государства — когда же оно наконец придет и всех поголовно социально адаптирует. А можно и самому попытаться. Сложности, конечно, будут. Но куда без них?

Роман, 27 лет, отбыл наказание в виде 3 лет лишения свободы:

— После освобождения я некоторое время отдыхал. Просто воздухом дышал и гулял. А потом понял, что нужно на работу устраиваться — мать с отцом не в силах такого лося прокормить.

Вначале попробовал на ближайшую фабрику трудоустроиться. Несмотря на то что им требовались водители, меня не взяли. Потом сунулся в крупную частную типографию. Там тоже отказали. А тут меня друзья надоумили — у каждого крупного предприятия есть своя служба безопасности. И хотя отметки о судимости уже не заносят в паспорт, как раньше, разузнать всю подноготную кандидата не составляет труда.

Мне стало обидно. Срок-то я по дурости да по молодости получил — повелся с одной компанией, уговорили поучаствовать в ограблении гаража. И что ж теперь, всю жизнь насмарку из-за одной ошибки?

Но я не такой человек, чтобы сдаваться. Вскоре устроился водителем на «КамАЗ», хозяин-частник знал о моем прошлом, но взял. Поработал два года, перевелся на «МАЗ"-рефрижератор, стал ездить в дальние командировки. Заработал себе репутацию честного человека, мне доверяют. Деньги появились, недавно женился. К прошлому никогда не вернусь, вырос из этого возраста, когда тебя тянет компания. Наследственность

Кто бы и что бы там ни говорил о наследственности (мол, ее можно заменить хорошим воспитанием), этот фактор все равно присутствует. (Как приятно в очередной раз подметить неправоту бородатого немецкого мыслителя о среде, делающей человека. )

Приведу такой пример. Профессорская семья, мои знакомые, воспитывали внука, скинутого им родителями, с детства. Он — интеллигент с большой буквы, преподает в институте, она работает в том же институте на другой кафедре. Их сын взял в жены женщину со сплошь сидящей в тюрьме родней.

Внук воспитывался среди книг, правильной речи и интеллектуального окружения. Итог воспитания: две ходки, потом год в федеральном розыске и опять тюрьма. Теперь надолго. Парень буквально впитывал в себя плохое, находил его даже там, где его не было. Все попытки вытащить его, вразумить кончались ничем. Конечно, можно надеяться, что долгий срок переделает его. Но вряд ли. Ведь внешне он мало напоминает профессорского внука. А нужна ли помощь?

Выходит, что, прежде чем кричать о поголовной социальной адаптации, необходимо осознать, что люди, проводящие часть своей жизни на зоне, неоднородны. Одним эта самая адаптация снилась в гробу и в белых тапочках, поскольку у них хватает силы воли порвать с криминальным прошлым самостоятельно. А неплохая профессия у них уже имеется.

Другим адаптация также без надобности, потому что без толку — настолько эти люди слабовольны и подвержены любым дурным влияниям (как правило, они очень легко садятся на наркотики или спиваются). Недаром говорят в народе, что горбатого могила исправит. К счастью, процент таких людей невелик.

А вот кому адаптационные центры очень бы помогли — это тем, у кого нет на свободе родни и жилья; кто не имеет востребованной профессии; молодежи, не окончившей никаких учебных заведений… В общем, всем тем, кто находится в «колебательном» положении. Ткни их в такой момент к плохому — скатятся, поведи к хорошему — начнут честно работать.

И если государство вскоре начнет переделывать тюрьмы в более гуманные, а спонсоры из социально ответственного бизнеса дадут денег на строительство и содержание реабилитационных центров — глядишь, население «заключенного мегаполиса» (в России более миллиона заключенных) значительно поубавится. И, может быть, снизится до населения райцентра.